Остров без сокровищ - Страница 56

Приведем один маленький пример, хорошо иллюстрирующий, что захватами торговых судов промышляли далеко не супермены.

В сентябре 1810 года российское судно «Евплус» с грузом пшеницы следовало в Норвегию (по другим источникам – с грузом муки). Но что бы ни лежало в трюмах, зерно или мука, – для войны мирный купец никоим образом не предназначался: на борту девять человек и ни единой пушки.

У мыса Нордкап английский капер захватил беззащитный «Евплус». Войны между двумя державами в те годы не было. Но Россия после Тильзитского мира присоединилась к объявленной Наполеоном континентальной морской блокаде, призванной удушить Англию экономическим путем. И английские каперы рассматривали наши суда как свою законную добычу.

Каперы высадили на «Евплус» призовую команду, тоже девять человек во главе с офицером. Те повели судно в Англию. На одиннадцатый день пути наши морячки взбунтовались, причем даже не все – шкипер, боцман и три матроса. Отобрали у захватчиков оружие, поучили по-русски уму-разуму, заперли в трюме… Развернули судно и доставили груз в Норвегию.

Мы вспоминали английские кортики с широкими и изогнутыми клинками, хранящиеся в Центральном военно-морском музее Питера – так вот, один из них некогда принадлежал офицеру, плененному на борту «Евплуса», и, судя по надписи, изготовлен в Плимуте в конце восемнадцатого века.

А пленивший его русский шкипер стал первым в истории гражданским лицом, получившим Георгиевский крест, – награду, коей отмечали исключительно за военные подвиги. Страна должна знать своего героя: подвиг совершил Матвей Андреевич Герасимов, архангелогородский мещанин. Честь и слава!

Каперы, корсары, пираты, флибустьеры и прочие примкнувшие буканиры – никакие не супермены, люди как люди, кто-то лучше владел тесаком и мушкетом, кто-то хуже, но пуль зубами на лету никто не ловил и в одиночку с дюжиной врагов справиться не мог.

Вывод прост: тем, кто считает, что семеро (или даже четырнадцать) пиратов с ножами могли без труда одолеть семерых вооруженных до зубов кладоискателей за счет своих отменных боевых качеств, – самое время перестать так считать.

Не могли и не одолели бы.

Окажись вдруг на борту «Испаньолы» шкипер Герасимов с парой своих бравых ребят – авантюра пиратов вообще завершилась бы задолго до штурма блокгауза.

* * *

А теперь вернемся назад, к знаменитой бочке с яблоками. В ней лежит не только последнее яблоко, прельстившее Джима Хокинса. Там лежит ключ к пониманию того, как и отчего завертелась кровавая карусель на «Испаньоле» и на острове.

Ведь не будь этой бочки, Джим Хокинс не смог бы подслушать разговор, открывший ему тайну пиратского заговора, и не поделился бы своим знанием со старшими товарищами, и те бы не начали расстреливать мятежников, еще не начавших мятеж, а вместо того мирно бы отправились на берег, искать сокровище, а затем…

Впрочем, достаточно сослагательного наклонения. Случилось то, что случилось. Но поскольку эпизод с бочкой яблок играет роль спускового крючка в случившемся, разберем его с особой тщательностью.

Итак, Джиму захотелось погрызть яблочко, вполне законное желание молодого растущего организма. И что растущий организм делает? Заглядывает в бочку. А там…

«Оказалось, что в бочке всего одно яблоко. Чтобы достать его, мне пришлось влезть в бочку. Сидя там в темноте, убаюканный плеском воды и мерным покачиванием судна, я чуть было не заснул. Вдруг кто-то грузно опустился рядом с бочкой на палубу. Бочка чуть-чуть качнулась: он оперся о нее спиной».

Что-то молодой организм крайне неубедительно излагает нам ключевой момент всего плавания «Испаньолы». Почему он залез в бочку, вопросов не возникает. За яблоком. Но какого черта Хокинс там сидит, заполучив желанный фрукт?! Сидит себе и сидит… И даже заснуть прилаживается. Ему спать негде? Совсем? Койко-место не выделили? Так все плавание и ночует, – то в бочке, то в ящике?

Кто-нибудь пробовал заснуть в бочке? Хотя бы задремать? По легенде, в бочке обитал философ Диоген, в ней и спал. Но та бочка хотя бы лежала на земле, горизонтально… А дремать в стоящей вертикально ну совсем неудобно.

Однако Хокинс дремлет. Лишь в своем рассказе дремлет, разумеется. Иначе история никак у него не срастется. Ясно ведь, что перед важным и секретным разговором пираты непременно оглядятся по сторонам – не услышит ли их кто? И если увидят Хокинса, залезающего в бочку или вылезающего из нее с яблоком, – разговор отложат, дождутся, пока юнга уйдет.

Пока нельзя сказать, что мы поймали Хокинса на прямой лжи. Но странности в его рассказе о бочке уже появились. Учитывая исключительную важность эпизода – недопустимые странности.

* * *

Никто случайно не задумывался, как вообще эта злосчастная бочка оказалась на палубе «Испаньолы»?

Теоретически ее путь представить не сложно: бочка вместе с содержимым была закуплена на Бристольском рынке, доставлена в порт и погружена совместно с другими припасами на борт шхуны. Затем по приказу щедрого сквайра ее выставили на палубу – угощайтесь, дескать, все желающие.

В теории все гладко. А на практике…

На практике «Испаньола» отправилась в плавание в начале марта. Продовольствие на нее грузили наверняка в последнюю очередь, перед отплытием, чтобы продукты подольше оставались свежими.

И где же сквайр прикупил в начале марта свежих яблок? Даже в середине марта, если считать по григорианскому календарю (Англия в 1746 году жила еще по старому юлианскому, в отличие от католических стран). Прошлогодний урожай давно съеден, новый не поспел, самый не яблочный сезон.