Остров без сокровищ - Страница 15


К оглавлению

15

Умалчивания Хокинса о возрасте своих сотоварищей вообще-то весьма настораживающий момент… Что может быть естественнее, чем написать примерно так о персонаже, впервые появившемся на страницах мемуара: это был мужчина лет сорока, ну и пара слов по внешность… Но естественные ходы не для Хокинса. Он описывает цвет глаз и волос доктора, дородность сквайра, страшный шрам Билли Бонса и даже останавливается на такой мелочи, как обломанные и черные ногти старого пирата. Но ни разу ни слова о возрасте, хотя бы приблизительном, того или иного действующего лица…

Хорошо. Пусть Хокинс был юн, неискушен, близорук и ни разу не физиономист. Короче, не умел определять возраст по виду человека. Но хотя бы свой-то возраст он знал?

На страницах оригинала Хокинс сам себя часто называет boy, бой, т. е. мальчик. И другие его так называют. Но это слово может означать и младшего слугу в каком-то заведении, и ученика мастера… Боем можно быть и десять лет, и почти в двадцать. Равно как и юнгой, это слово тоже часто употребляется в отношении Джима.

Ничего конкретного Хокинс о своем возрасте нам не сообщает. Хотя довольно естественно помянуть в начале: в ту зиму мне исполнилось четырнадцать… Или семнадцать… Или одиннадцать…

Но нет. Не поминает. Мы можем лишь по смутным намекам догадываться, что совсем уж ребенком Хокинс быть не мог. Например, в соседней деревушке ему выдают пистолет для защиты от бандитов Пью. Ребенку едва ли доверили бы такую опасную игрушку. Пареньку лет четырнадцати – может быть…

Эпизод при защите блокгауза от пиратов позволяет предположить, что Хокинс еще старше. Дело доходит до рукопашной, и Джим наравне с остальными хватает холодное оружие и бежит рубиться с пиратами. Такие поступки, пожалуй, не для четырнадцатилетнего, тут поневоле представляется юноша как минимум лет шестнадцати-семнадцати…

Но Хокинс упорно твердит про себя: мальчик, мальчик, мальчик… Почему? Неужели сотворил на острове нечто, за что наказание полагается лишь с определенного возраста?

Вполне возможно… Но не будем сбиваться с главной темы этой главы, с вычисления точной даты событий.

* * *

Интересную подсказку дает нам сквайр Трелони в своем письме, отправленном из Бристоля в поместье. Вот что он пишет про вербовку экипажа шхуны: «Я хотел нанять человек двадцать на случай встречи с дикарями, пиратами или проклятым французом».

Причем переводчик немного не точен, в оригинале сквайр опасается не какого-то одного конкретного проклятого француза, но «the odious French», то есть Франции, причем гнусной, отвратительной Франции.

Можно сделать вывод – между Францией и Британией в тот момент идет война.

В восемнадцатом веке эти две державы воевали часто, но все же с перерывами. Упоминавшаяся битва при Фонтенуа состоялась во время Войны за австрийское наследство, завершившейся в 1748 году. Затем несколько лет хрупкого мира, в 1756 году Англия вновь объявляет войну Франции, позже к схватке присоединяться другие державы, а еще позже война получит название Семилетней (1756-63 г.г.).

Получается, что между 1748 и 1756 годом у сквайра Трелони нет оснований опасаться встречи с французскими каперами или военными кораблями. Даже, пожалуй, между 1748 и 1755 годом – кладоискатели отправляются в Новый Свет, а там военные действия между французами и англичанами (и на суше, и на море), велись еще до официального объявления войны, с лета 1755 года.

Итак, временной промежуток с помощью сквайра и его письма сузился еще сильнее, к тому же распочковался на два временных интервала: между 1746 и 1763 годом, но с перерывом на восемь лет мира в 1748-55 годах. Почти все возможное время действия приходится на царствование Георга Второго, и лишь последние три года Англией правил Георг Третий.

Но во время какой именно войны сквайр решил отправиться за сокровищами Флинта? Семилетней? Или Войны за австрийское наследство?

Единственная дата, не вымаранная в тексте, указывает четко и однозначно: дело происходит в Семилетнюю войну.

Но дата лжива.

Дата введена в текст лишь для того, чтобы обмануть тех, кто решит-таки докопаться до ответа на вопрос: в каком году «Испаньола» отплыла из Бристоля?

Впрочем, обо всем по порядку.

* * *

Итак, сквайр Трелони и доктор Ливси изучают бумаги, найденные в сундуке покойного Билли Бонса. До карты дело пока не дошло, перед ними тетрадь Бонса, его приходная книга.

«Десять или двенадцать следующих страниц были полны странных бухгалтерских записей. На одном конце строки стояла дата, а на другом – денежный итог, как и обычно в бухгалтерских книгах. Но вместо всяких объяснений в промежутке стояло только различное число крестиков. Двенадцатым июня 1745 года, например, была помечена сумма в семьдесят фунтов стерлингов, но все объяснения, откуда она взялась, заменяли собой шесть крестиков. Изредка, впрочем, добавлялось название местности, например: „Против Каракаса“, или просто помечались широта и долгота, например: 62°17′20′′, 19°2′40′′.

Записи велись в течение почти двадцати лет. Заприходованные суммы становились все крупнее. И в самом конце, после пяти или шести ошибочных, зачеркнутых подсчетов, был подведен итог, и внизу подписано: „Доля Бонса“.

– Я ничего не могу понять, – сказал доктор Ливси.

– Все ясно, как день! – воскликнул сквайр. – Перед нами приходная книга этого гнусного пса. Крестиками заменяются названия потопленных кораблей и ограбленных городов. Цифры обозначают долю этого душегуба в общей добыче. Там, где он боялся неточности, он вставлял некоторые пояснения. „Против Каракаса“, например. Это значит, что против Каракаса было ограблено какое-то несчастное судно. Бедные моряки, плывшие на нем, давно уже гниют среди кораллов».

15